В рамках традиционных встреч Фотоклуба «Стиль» — Творческой мастерской Евгения Иванюка 22 февраля 2017 года в Рязани в МКЦ Михаил Куницын представил живописные работы Валентина Шункова и обсудил их с фотоклубовцами.
Михаил Куницын начал с того, что напомнил – за последние два года встреча, посвященная живописи Валентина Шункова, — уже пятая по счету из серии встреч фотоклуба с участием живописи и графики. Сначала фотоклубовцам была представлена подборка работ разных техник в жанре «портрет», затем – «пейзаж», третьим был вечер, посвященной живописи, графике, куклам и скульптурным миниатюрам Маргариты Будылевой, четвертый – «разное» — работы разных авторов на стыке жанров. Конечно, в ряде этих встреч уже были показаны некоторые работы Валентина Шункова, но Михаил пообещал, что благодаря «специально выцепленным» поступлениям из собраний фотоклубовцев и помощи известного организатора выставок Мананы Оганян будет показано много «ранее не виданных» картин.
Начали с портрета кота. Общими усилиями с помощью присутствовавшего на встрече автора вспомнили, что это работа аж середины 2012 года и называется она «Котопессимист».
Когда Михаил только столкнулся с творчеством Валентина Шункова ему на глаза, а затем и в руки попалась именно серия портретов котов, которые с поддержкой названиями (хотя названия большая редкость для работ Шункова), выражали разные человеческие состояния и эмоции: «жадность», «усталость», «ревность» и т.д. Заполучив контакты Валентина, что было не сложно, Михаил решил приобрести пару, вернее, тройку котов и вскоре из Москвы появился сам автор в длинном черном сюртуке, высоких кожаных сапогах, каких-то штанах и черном цилиндре. Живописный образ, который впоследствии в такой густоте уже не проявлялся.
Валентин добавил, что сейчас уже отошел от анималисткой тематики, а то раньше его воспринимали лишь как художника, изображающего котиков и собачек.
За котом пошли пейзажи. Куницын напирал, что живопись Шункова преисполнена музыкой, который, конечно, увлекается и сам. — Я и всегда пишу под музыку, — кинул реплику Шунков.
Кстати, созвучно теории музыкальности живописи Шункова на этот вечер фотоклубу выделили аудиторию с расчерченной под нотную тетрадь доской. Аудиторию для занятия музыкой. На фоне это «нотной тетради» размером 2 на 4 метра и выставлялись картины.
Конечно, разглядывая пейзажи и городские сценки Шункова можно услышать в себе музыку. Даже на уровне самовнушения – мол, там есть музыка – что я хуже других – обязательно услышу. Здесь мне показалось, что некая медитативность и метафоричность, присущая «прохладной фотографии», о которой так часто упоминает ведущий фотоклуба Евгений Иванюк, именно медитативность – общее качество многих работ Шункова. Может быть, именно это созвучие и обусловило интерес Евгения Ивановича к этому художнику.
В этот момент среди музыкальный пристрастий Валентина был озвучен «cool jazz» и, как говорят следователи прокуратуры «пазл сросся». Как утверждают знатоки, cool jazz характеризуется не только эмоциональной сдержанностью, но и усилением роли композиции, формы и гармонии. Прям, в точку про «прохладную» фотографию и живопись Шункова. Рассматривая картины Валентина или образцы «прохладной» фотографии, слушая cool jazz, пытаясь всю эту сдержанную и строгую мощь в себя погрузить, немного останавливаешься, замираешь в здесь и сейчас, а это уже медитация. И настоящее, чистое удовольствие – остановиться в здесь и сейчас.
Но, уже стукнув меня невидимой для других дзеновской железной палкой-флейтой, Куницын не успокоился и представил напрямую музыку в живописи Шункова:
— Это был эксперимент со смешанной техникой, — добавил автор, — таких работ две, на другой – саксофонист, она сейчас в Москве.
Впрочем, здесь ее можно показать:
Музыка, джаз, кул. Six, sex, sax, — как писал классик. Вернее, игрок в классики. Однако, Куницын не унимался и проскрипев скороговоркой, что «немного жаль, что сейчас не лето», достал из рукава флейту. Представляете, прямо из рукава свитера достал неплохую блок-флейту и остановив наше внимание на работе «По делам»:
Выдал какой-то мажорный аккорд, выдувал его какое-то время, а в конце «фиксанул» высоко «фьюти-фьють». И указав на кота, который изображен на картине с поворотом головы на зрителя, быстро бросил:
— Это он заметил птичку и замер!
Аплодисменты!
На этом, наверное, можно было закончить. Но Михаил отметил, что научный сотрудник Научно-исследовательского института системных исследований РАН Шунков, по вечерам-ночам отдыхая от разработки микросхем для космоса, пишет много — по три-четыре картины в неделю. Есть несколько важных для его творчества тем и были показаны:
Автомобиль в городской среде (из собрания фотоклубовца Юры Ракова):
Еда. – Когда пишешь почти каждый день, нередко приходиться брать сюжеты со стола, — добавил художник:
Или сценка, со слов Шункова, уведенная в походе за едой в супермаркет:
Или сценка из мастерской художника:
Или городского кафе:
Или лодки. – Изгиб корпуса любой лодки – это рукотворная волна, одно из самых гармоничных созданий рук человеческих, — произнес Куницын:
Особое внимание на cool-jazz музыкальной медитативности было обращено на работе «Стрекот кузнечиков» из собрания Евгения Иванюка:
Евгений Иванович отметил, что в детстве отчетливо столкнулся со стрекотом кузнечиков именно в таком по настроению пейзаже городской окраины. И Валентин сказал о том же. Такой вот резонанс вышел.
Иванюк, подхватив, было бы красиво написать – «эстафетную флейту», но не будем врать, просто решив добавить к словам Куницына, отметил фотографическую крепость композиций Шункова, на некоторых работах чувствовалась даже фотографическая оптика, например, эффект широкоугольного объектива. Эффектно использовался крупный план. Впрочем, еще импрессионисты жестко (по плечам и ногам) обрезали свои композиции. Также на стыке фотографии и живописи было отмечено созвучие композиций и сюжетов живописи Шункова с фотоработами Александра Слюсарева, его «нерешающего мгновения» обыденной жизни. Эти «толчки вечности» так эффектно застывают на полотнах Валентина.
К разговору о пастозности живописи Валентина Шункова, ее цветовой насыщенности и плотности неугомонный Куницын припас коробочку. – Всегда должна быть коробочка, — напомнил Михаил. И я помню: на встрече о пейзажах в коробке из-под конфет принесли удивительную акварель, на встрече о живописи Будылевой из коробки от медицинского тонометра достали керамическую фигурку поющего грузина и он «под аккомпанемент из сотового телефона» заголосил «про маленькую птичку. Тогда, кроме всего прочего, поразило, что все предметы плотно входили в свои импровизированные футляры, прям, тютелька в тютельку.
В этот раз Куницын потряс коробкой из-под автомобильного навигатора. Там ничего не громыхало, но он извлек оттуда два мастихина.
— Вот такими Валентин пишет свои картины. Из рук художника когда-то получил, похвастался Михаил и дал фотоклубовцам посмотреть и потрогать инструменты живописца.
В завершении, была показана работа Валентина, на которой запечатлен один из моментов жизни «синих сущностей», человеческих фигур, в последнее время плотно населивших полотна Шункова:
Как мне известно, их очень много, но, видимо, сейчас других под рукой не нашлось. Но это дало Валентину повод напомнить о своем тяготении к живописи постэкспрессионистов движения «Фигуративной живописи Области залива Сан-Франциско» и даже озвучить фамилию любимого художника, но я ее не запомнил.
— Это повод через несколько лет еще раз встретиться с творчеством Валентина Шункова и посмотреть, что из этой круговерти сущностей, стульев и музыки получилось, — созвучно моим мыслям провозгласил в финале Куницын.